Формы вежливости вызывают у меня отторжение. Если ты не находишься в иерархической среде, где обращения жёстко определены, то гадать, как к кому обращаться, очень обременительно. Лучше тогда вообще не разговаривать, избегать контакта. Или разговаривать в неопределённом лице, как теперь советуют в Америке, чтобы не дай бог не задеть гендерные чувства и за это не понести заслуженное наказание, типа увольнения.

К счастью, я всю жизнь вращался в академической среде, где предпочитается обращение простое, на короткой ноге. Люди не требуют какого-то особо уважительного обращения, особенно если они не слишком сильно различаются по возрасту. Они сами себя уважают за свою квалификацию и за полученные научные результаты, и им не нужно дополнительного уважения от других.

В Германии разговаривать с людьми гораздо проще, чем в России. Всё-таки Европа опережает Россию в своём развитии лет на сто, и европейцы научились общаться лучше, удобнее. Если не в официальной обстановке, не на фирме, то люди предпочитают обращаться друг к другу на ты, и даже восьмидесятилетние деды просят молодых называть их по имени, типа Карл или Херман. Наш друг, старый профессор-музыкант Ханс-Ульрих, которому было за восемьдесят, требовал от нас называть его просто Ха-У и, естественно, на ты. 

В Америке на английском общаться ещё проще, поскольку деления на «ты» и «вы» в языке нет. Или, точнее, было проще, до появления гендеров… Прибавились «они» и, возможно, что-то ещё, в чём обычному человеку непросто разобраться и можно ошибиться.

А что можно сказать о поэтах? Поэты имеют имидж людей, сердце которых открыто миру. Они чисты и лишены всякого чванства, и для поэта было бы неестественно требовать, чтобы его называли «высокоблагородие» или «господин лауреат такого-то важного литературного конкурса». Поэты обычно не дураки выпить, что тоже способствует общению на короткой ноге. В общем, свои люди в доску!

Что касается интернета, то это дело относительно новое, и формы общения здесь находятся в развитии. Хоть многие люди друг друга лично никогда не видели и не увидят, мы все на виду – есть наши фотографии, есть наши посты, а поэты шагают по сети со своими стихами, как по лезвию ножа. Каждый может их прочесть, а потом в личку или даже публично охаять. Или просто проигнорировать, что самое худшее из возможного.

К чему я это всё говорю? А к тому, что в сети мы на самом деле ближе друг к другу, чем сидя за одним столом с выпивкой. Что самое важное у творческого человека? Его продукт – стихи, романы, картины, и прочее. Их все в интернете видят. А что происходит за столом с выпивкой? Читают ли там стихи, романы, показывают ли картины? Нет и ещё раз нет! Творческие продукты все уже видели (или только могли видеть, или увидят в будущем) в сети, и тратить на них драгоценное время личного общения никому не интересно. За столом едят, выпивают, ведут непритязательные застольные разговоры, рассказывают анекдоты и сплетни. Также обмениваются невербальной информацией, куда входят мимика, жесты, язык тела, наконец, феромоны.

Так где же поэты ближе друг к другу именно как поэты? В сети или в личном общении? Я считаю, как простые люди они ближе друг к другу в личном общении, но именно как поэты ближе друг к другу в сети. Поэтому какой смысл требовать, чтобы коллега-поэт, тебе прекрасно видимый на Фейсбуке, хоть и территориально далёкий, не называл тебя Сашей? Он Сашу почитывает, имеет о Саше какие-то знания. Причём независимо от того, проявляет ли Саша взаимность. Если коллега-поэт называет тебя ласково «Сашей» и хочет твою книгу, такого коллегу нужно поощрять, а не отталкивать неуместной церемонностью.

Всё это, конечно, теория, а как обстоит дело на практике? Как же я называю людей, с которыми общаюсь? Уверен, что всем это очень интересно! Во первых, переехав на Запад, я отбросил отчество. В моих документах написано «Dmitry Garanin». Поэтому никого по отчеству не называю, даже Дмитрия Львовича Быкова. Правда, когда упоминаю великого Пригова, называю его «Дмитрий Александрович», и тут же вставляю, что я его двойной тёзка.

Так что называю всех просто по имени, а полно или уменьшительно – зависит от конкретного случая. Вообще говоря, обращения типа «Дорогой Александр» звучат не вполне естественно и даже вымученно. Слишком длинное имя этот «Александр», и в несокращённом виде без отчества производит странное впечатление. Как будто к тебе собираются предъявить претензии, может быть, даже арестовать, просто у людей неполные данные, ордер в спешке составляли… А если учесть, что Александр-то украинский, то дополнительно возникает трудность с первой буквой, и можно человека ненароком обидеть. Лучше, всё-таки, говорить просто «Саша». То же самое относится и к другим длинным именам. Владиславов, Святославов, Ростиславов сподручнее называть просто «Слава».

Если полные имена короче, тогда другое дело – они годятся. «Дмитрий» звучит уже неплохо, хотя я предпочитаю, чтобы меня называли Димой. Одного живущего в США известного поэта я так прямо Дмитрием в переписке и называю. С покойным Алексеем Цветковым я в Нью-Йорке несколько раз встречался и хотел с ним дружить, потому что его стихи мне очень нравились. Но ничего из этого не вышло по разным причинам. Ни «Лёшей», ни «Алексей Петровичем» я его точно не называл, значит, «Алексеем». Есть тут ещё один поэт, Андрей. Он так и есть «Андрей», а называть его «Андрюшей» как-то не с руки – это, кроме всего прочего, длинно и ничего на этом выиграть нельзя. Ну Бахыт, он Бахытом и остаётся, тут всё понятно, трудностей нет. А вот поэта Владимира я называю «Володя» – опять длинное имя.

Есть у меня знакомый поэт Борис – тоже из Украины, как и Олександр. И его я называю просто «Борис», в «Борю» не превращаю, хоть мы с ним и виделись в Нью-Йорке, правда, не выпивали. «Борис» – имя короткое, звучит по-боевому, так что можно его смело употреблять. И профессия у этого Бориса весьма внушительная, так что никакой он не Боря.

Знаком я по Фейсбуку с культурологом и философом Михаилом – очень ценю этот контакт! Поскольку он не поэт, а в культуре разбирается гораздо лучше меня, между нами есть определённая дистанция. Поэтому я и называю его «Михаилом». Но если бы мы с ним на просторах Америки встретились, сели за стол и выпили, не исключено, что стали бы общаться как Дима и Миша – всё-таки, мы оба профессора!

Список можно было бы ещё продолжать. Есть Геннадии, есть и Валерии. В каждом имени свой нюанс. Но читатель от этого текста определённо уже устал. Да и я устал печатать! Нельзя объять необъятное! Особенно формы поэтов прекрасного пола – поэтесс, поэтиц, поэток, просто поэтов – смотря по их самоощущению и творческому стилю. В именах этих авторов необозримое разнообразие – Татьяна, Таня, Танечка, Танюша – в зависимости от множества факторов и сиюминутного настроения. В общем, тут надо писать отдельное исследование, а это я заканчиваю, или, вернее, прекращаю.

New York, 1 April 2023