Да они безусловная мразь. Но вот вопрос -- почему они публикуют свои...

Да они безусловная мразь. Но вот вопрос -- почему они публикуют свои преступления? А вот почему, если взять ребёнка и с 5 лет натаскивать, как щенка, поощрять за точный прицел и и награждать за извращенную жестокость. Кормить вкусно за успехи в... Показать больше

Алексей Ковалёв Спасибо, Саша, что не только прочли, но и не поленились отреагировать. Вот уже несколько месяцев эта «Свободная литература» выглядит как стоячая вода, где круги не расходятся даже от брошенной...Спасибо, Саша, что не только прочли, но и не поленились отреагировать. Вот уже несколько месяцев эта «Свободная литература» выглядит как стоячая вода, где круги не расходятся даже от брошенной щепки. Так может торжествовать свобода от мысли, от потребности откликаться на раздражители, от желания шевелиться вообще.
А «счастье», то это ведь условный термин, который, как правило, никто не даёт себе труда расшифровать. Разве что психиатры, вынужденные справляться с неврозами. Виктор Франкл, например, полагал, что чувство это связано с отысканием смысла существования. Хотя ведь и это мало что объясняет. Террористы находят смысл существования в жестокости и убийствах.
Что же касается раннего обучения зверству, разумеется, вы правы. У Красных кхмеров Пол Пота была даже разработанная программа воспитания подростков. Но ведь это всё же частный случай, и таких практик не так уж много. Вряд ли так воспитывают российских призывников.
Мне показалось, что за этой нескончаемой чередой ожесточённых конфликтов стоит какая-то более глубокая и общая причина. Кстати, и психиатры свидетельствуют, что увеличившееся число неврозов, особенно у молодёжи связано с утратой смысла жизни, в чём пациенты и сами признаются – причём, во всём мире. Но ведь тогда дело не в террористах, а в общественном устройстве, которое, при всём неудовольствии, люди считают достаточно благополучным, во всяком случае привычным. А общество это, механически пользуясь идеалом счастья, давно забросило попытки разобраться, в чём же оно состоит, и удовлетворилось представлением о нём, как о житейском благополучии.
И вот несколько маленьких общин занялись – не обеспечением «счастья», а созданием условий, которые позволяют человеку отвлечься от проблемы благополучия и в полной мере ощутить ценности осмысленного труда, потребности в творчестве (с самого раннего детства), эмпатии (даже в отношении к преступникам), любви, не отягощённой неврозами. Я не думаю, что они говорят или думают о счастье. Они просто живут содержательным бытием, а это, в конце концов только и способно создать трудноуловимое ощущение счастливой жизни. Конечно, их мучит сострадание, поскольку они живут в одном с нами мире, но в их-то среде террористы не рождаются!
А мир знает о них и об их способе существования преступно мало. Причём, по
своей же вине – из-за подчинения господствующей системе, которая не заинтересована в такой информации и препятствует ей.
Были бы у меня средства и силы, попытался бы организовать какой-то информационный орган или платформу, целиком посвящённые жизни в этих странах. Это, конечно, было бы самоубийственным предприятием, но если бы оно продержалось несколько лет, может быть люди начали бы чуть пристальнее приглядываться к этим своим малочисленным соседям и постепенно пришли к убеждению, что такое возможно.
Показать больше 1 год назад

Спасибо, Саша, что не только прочли, но и не поленились отреагировать. Вот уже несколько месяцев эта «Свободная литература» выглядит как стоячая вода, где круги не расходятся даже от брошенной щепки. Так может торжествовать свобода от мысли, от потребности откликаться на раздражители, от желания шевелиться вообще.
А «счастье», то это ведь условный термин, который, как правило, никто не даёт себе труда расшифровать. Разве что психиатры, вынужденные справляться с неврозами. Виктор Франкл, например, полагал, что чувство это связано с отысканием смысла существования. Хотя ведь и это мало что объясняет. Террористы находят смысл существования в жестокости и убийствах.
Что же касается раннего обучения зверству, разумеется, вы правы. У Красных кхмеров Пол Пота была даже разработанная программа воспитания подростков. Но ведь это всё же частный случай, и таких практик не так уж много. Вряд ли так воспитывают российских призывников.
Мне показалось, что за этой нескончаемой чередой ожесточённых конфликтов стоит какая-то более глубокая и общая причина. Кстати, и психиатры свидетельствуют, что увеличившееся число неврозов, особенно у молодёжи связано с утратой смысла жизни, в чём пациенты и сами признаются – причём, во всём мире. Но ведь тогда дело не в террористах, а в общественном устройстве, которое, при всём неудовольствии, люди считают достаточно благополучным, во всяком случае привычным. А общество это, механически пользуясь идеалом счастья, давно забросило попытки разобраться, в чём же оно состоит, и удовлетворилось представлением о нём, как о житейском благополучии.
И вот несколько маленьких общин занялись – не обеспечением «счастья», а созданием условий, которые позволяют человеку отвлечься от проблемы благополучия и в полной мере ощутить ценности осмысленного труда, потребности в творчестве (с самого раннего детства), эмпатии (даже в отношении к преступникам), любви, не отягощённой неврозами. Я не думаю, что они говорят или думают о счастье. Они просто живут содержательным бытием, а это, в конце концов только и способно создать трудноуловимое ощущение счастливой жизни. Конечно, их мучит сострадание, поскольку они живут в одном с нами мире, но в их-то среде террористы не рождаются!
А мир знает о них и об их способе существования преступно мало. Причём, по 
своей же вине – из-за подчинения господствующей системе, которая не заинтересована в такой информации и препятствует ей.
Были бы у меня средства и силы, попытался бы организовать какой-то информационный орган или платформу, целиком посвящённые жизни в этих странах. Это, конечно, было бы самоубийственным предприятием, но если бы оно продержалось несколько лет, может быть люди начали бы чуть пристальнее приглядываться к этим своим малочисленным соседям и постепенно пришли к убеждению, что такое возможно.