-
СЛУЧАЙНОСТЕЙ НЕ БЫВАЕТ - ПРОСТО НАМ ИНОГДАне хватает желания, интуиции или ума разглядеть невидимые нити.© 2020Вчера я вспомнил об Эндрю Уайете и его картине "МИР КРИСТИНЫ", которая (что очевидно) вдохновила художника обложки. Книга эта стала первой в моей серии издательства ЭКСМО. Ровно шесть лет назад, буквально день в день, за этот роман я получил "РУССКУЮ ПРЕМИЮ". Критик Лев Данилкин тогда назвал книгу "лучший триллер года". А буквально сегодня Людмила СИНИЦИНА написала вот что:"ЕСЛИ ОГЛЯДЕТЬ достаточно обширное пространство нашей словесности, то, пожалуй, не найдется другого писателя, у которого женские образы занимали бы такое место, как у Валерия Бочкова. Почти во всех его произведения женщина — и главное действующее лицо, и нравственный стержень, и движущая сила. Это абсолютно сознательный выбор писателя, в том сомнений нет (достаточно прочесть хотя бы одно интервью) — он взял на себя смелость продолжить давнюю, я бы сказала — изначальную — традицию русской литературы. А чтобы это стало понятнее, позволю себе небольшое отступление.Вспомните, какая книга в России была самой читаемой (не считая Библии)?«Повесть о Петре и Февронии»! После того, как текст повести обработал писатель Ермолай-Еразм (его вариант переложения оказался наиболее удачным из всех, бытовавших в XVI веке), она стала настольной книгой в каждом доме. Наряду с печатными изданиями продолжали ходить и местные списки. По сути, книга стала и первым самиздатом и первым русским бестселлером, оставаясь таковым до 20 века. То есть четыреста лет!!! Как одно время было принято писать — побила все рекорды Гиннеса.И хотя в заглавии первым упоминается князь города Мурома — Петр, все же основное действующее лицо — простая крестьянская девушка Феврония: мудрая, смелая, решительная. Она сама выбирает князя в мужья и своей находчивостью добивается желаемого.Окажись Феврония на месте Ярославны, то, получив известие о пленении мужа, не стала бы “куковать зегзицей”, а собрала бы ополчение и отправилась на выручку князя: сама бы устроила ему побег или хитростью добилась его освобождения и вернула в родной город.Вы только представьте — с младых ногтей, в каждом доме книгу читали и перечитывали. Хочешь не хочешь, а в глубинных пластах народной памяти такое должно отложиться.И несомненно, благодаря повести в русской литературе утвердился особый женский идеал. Черты Февронии мы угадываем в пушкинской героине : «деревенская» Татьяна сама выбирает светского льва — Онегина — и смело признается в любви.Черты Февронии угадываются и в героинях Гончарова, Тургенева, Достоевского.Теперь эту традицию продолжил Валерий Бочков.Действие недавно прочитанного мною романа «Где-то в Вирджинии» происходит в Америке. Главная героиня — девушка по имени Полина — выросла в семье эмигрантов.Обратите внимание на выбранное писателем имя. Как по-разному оно «играет», как неожиданно способно преломиться. Если Поля, -- то от Апполинария — и будет переводиться как «солнечная». А если полностью, — Пелагея, -- то это от греческого «морская»… Ну а если мы обратим внимание на чисто звуковой ряд, то Поля — это поле… Может быть, чем-то напоминающее то поле с одинокой девушкой, которое мы знаем по картине замечательного художника Уайетта. И почему-то этот «видеоряд» часто возникал сам собой, когда я читала «К югу от Вирджинии». Ну а если вспомнить православную традицию, то в числе великомучениц, причисленных к лику святых, девять (!!!) Пелагей.Однако «в первых строках романа» Полина предстает перед нами вполне заурядной девушкой. В ней нет ничего героического. И поступки, которые она совершает, — прямо скажем, — не очень достойные. Девушка живет по инерции, отдаваясь течению, не задумываясь, хорошо это или плохо Она словно «спит в какой-то стеклянной капсуле», отделенная от мира, не понимая его, не вникая в суть происходящего, не ощущая сопричастности.Единственное, что трогает Полину, чем бы ей хотелось заниматься, — это русская литература, любовь к которой привила бабушка.Но «пришла пора»… и капсула, в которой пряталась Полина, раскалывается. Она вдруг оказывается лицом к лицу с реальностью. Совсем не такой, к какой готовила себя. Совсем не уютной и не безоблачной. Реальность, которая заставляет Полину задать самой себе сакральные вопросы: кто она, откуда и куда она идет?И сколько же «ошибок трудных» ей предстоит совершить, чтобы прозреть! Чтобы предельно честно и беспощадно оценить бездумно прожитые годы, сказать себе правду, осознать меру эгоизма, владевшего ею.Как всегда у Бочкова действие развивается стремительно. Это ураган, который беспощадно бросает из стороны в стороны неподготовленную к столь бурному плаванию лодчонку… Но нет… Героиня подготовлена. Она подготовлена литературой, любовь к которой привила «старушка милая моя», — вот спасительное передаточное звено.Всякое произведение, если автор хочет вывести его из ряда "беллетристики" , должно иметь несколько уровней.Первый уровень, — тот, на котором мы следуем замыслу, следим за сюжетом, за тем, как развивается характер героев, какие жизненные перипетии им приходится переживать, Это явный, видимый, открытый нашему взору.Второй — располагается глубже. Там автор помещает, как домовитый хозяин, который прячет запасы на черный день в подвале, — намеки, переклички, реминисценции, обогащающие, насыщающие текст, радующие тех, кто узнает, откуда это все богатство…И, наконец, третий — архетипическая основа. Как невидимый глазу фундамент. Но вся конструкция держится на нем.Бывает, конечно, когда архетип проявлен даже на уровне заголовка, как это смело сделал Валерий в романе «Латгальский крест» или «Горгона».Иногда эта основа почти неуловима… Мы ее чувствуем, угадываем, как чье-то дыхание в темноте, как смутные шаги…И когда нам удается уловить очертания, — происходит инсайт: все три пласта сливаются, и мы переживаем радость открытия, даже если это трагедия. Как это происходит в «Латгальском кресте», когда мы считываем тему Авеля и Каина, и тему распятого стечением обстоятельств на кресте героя.В «подвале» романа ««К югу от Вирджинии» (а под ним еще и архетипический пласт) Валерий поместил роман Толстого «Анна Каренина» — коли уж героиня любит русскую литературу.«Мне отмщение» — эпиграф, который выбрал классик, — становится ключом и к роману Бочкова.Что происходит с душой, если человек руководствуется вроде бы праведными, правильными идеями, но при этом лишен любви?! Может ли вообще человек быть мерилом праведности и брать в руки карающий меч? Хватит ли героине отваги противостоять насилию, уступит ли она, струсит или будет бороться? То — незримое, что она впитала с детства, — станет ли это реальной силой, которая позволит вести утлый челн к берегу?Быстро нарастающий ураганный ветер сюжета подхватывает, влечет вперед. А писательское мастерство заставляет нас тормозить, следить за тем, КАК это сделано.Сюжет мастерски выстроен таким образом, что наша читательская тревога, беспокойство нарастают. А вот откуда грозит опасность — не сразу понимаешь.Автор сеет тревогу умело, незаметно, Вот город Данциг, — небольшой мирный уютный провинциальный город, в который случайность (как нам сначала кажется) забросила героиню. Но Валерий мимоходом бросает, что название похоже на клацнувший звук капкана… Мы не сразу отдаем себе в том отчет, но капкан уже сработал. Не только героиня, но и мы попались…И если в романе должен быть «скелет в шкафу», то мы его непременно обнаружим.А вот Полина сравнивает мальчика и его отчима, не зная, кем он приходится на самом деле : «тут родства не более, чем между топорным гаучо с фрески Сикейроса и воздушным пажом с полотна Боттичелли».А улица Розенкранц, на которой автор поселил Полину? Даже если нигде и не мелькнет фамилия Гильдернстен, — некое подозрение шевельнется у нас в груди.А когда ЗЛО (мне не хочет открывать кто станет его воплощением, поэтому оставлю напыщенное слово в таком виде) выступает с обличительной речью, оно произносит слова « словно это стрекот генератора»… И мы понимаем — как бы ни были эти слова справедливы, как бы нам ни хотелось согласиться с ними, это мертвые, безжизненные, механические обвинения, потому что в них нет души, в них нет любви, в них нет сострадания.Вот так писатель направляет наши мысли во время чтения. И поэтому — при всей увлеченности, не забывайте: читать Валерия следует медленно. Не поддавайтесь искушению проглотить все разом, следите за тем, КАК он это делает! Какого цвета предмет видит героиня, а какая у него фактура? Прислушайтесь вместе с ней к звукам, что доносятся со стороны. В этих описаниях нет НИЧЕГО! случайного. Все строго выверено, все направляет наши чувства в нужном направлении. Поэтому и переживания наши объёмны. Поэтому, преодолев очередную напасть, мы вместе с Полиной с трудом переводим дыхание.Ну а если требуется отметить и недостатки, то единственная моя претензия состоит в том, что характер ЗЛА оказался не таким полнокровным, не таким объемным, как характер героини. Он более плоский.Если бы Валерий и дальше испытывал нас, всем обаянием мастерства вынуждая признать временную правоту ЗЛА, если бы мы испытывали сострадание к тому, кто взял в руки карающий меч (невольно, не испытывая ни торжества, ни злости, скорее с горечью и печалью), — то, как мне кажется, роман стал бы еще лучше.Но… автору виднее, поэтому ему и решать.© 2020
-
Категория
Лит. критика -
Создана
Четверг, 27 апреля 2023 -
Автор(ы) публикации
Валерий Бочков
