Кажется, термин автофикшен сегодня не использует только редкий апологет воображаемой незыблемости литературоведческих традиций. Автофикшен в последние несколько лет ‒ повсеместно: в периодике, в издательских аннотациях и саморепрезентациях авторов, в научных исследованиях. Галина Юзефович в подкасте «Книжный базар» уверенно говорит про новый жанр и даже тип письма, нарушающий автобиографическую конвенцию, «это такая лживая автобиография» . Портал «Прочтение» сообщает, что «в марте 2020 года выпускники факультета журналистики МГУ объявили о создании автофикшен-вебзина Autovirus. Он был посвящен вирусной тревоге ‒ очень актуальной для всего мира теме в разгар пандемии ‒ и стал первым изданием, целиком составленным из автофикшен-проектов» . Евгений Ермолин констатирует: «В современной словесной деятельности автофикшн ‒ популярная и модная, отчасти скандальная практика» . «Он образовался на стыке автобиографии, дневниковых заметок, мемуаров, эссе, публицистики и иной документалистики. Автофикшн предполагает сплетение жанров, форм и форматов: репортажа и эссе, дневниковых записей и эпистолы, потока сознания и “безжанрового” фрагментарного повествования, прозы и стихов». Литературовед Татьяна Быстрова фиксирует: 

«Авторы автофикшн открыто заявляют, что пишут не автобиографию, а роман, что все события выдуманные»  .
«Автофикшен ‒ это практически литературный термин года» , ‒ утверждает Ольга Брейнингер по итогам пандемийного 2020-го, но, кажется, авторы, издатели, критики и обозреватели даже не договорились, как правильно писать ‒ автофикшн или автофикшен, привнеся сюда родовую травму нонфикшена, первого из затвердившихся на русской почве -фикшнов, который давно и упорно пишут кто во что горазд. И даже не решили, что же автофикшен этакое: особый жанр, субжанр, кросс-жанровое направление, тип письма, стратегия, практика или все вместе, в зависимости от контекста. «Для меня автофикшен, не важно, как он называется, ‒ это такой текст, где автор основывается на своей реальной биографии, зерно текста ‒ это реальная жизнь автора, реальные события, но по мере создания произведения возникает некий зазор между жизнью, как она есть и тем, что нам показывает текст. Для меня самое главное то, что еще возникает зазор между реальной личностью автора и образом, который он строит» , ‒ признается Дмитрий Данилов, избегая категоризации и описывая собственные литературные практики. Да и Валерия Пустовая, написавшая автодокументальную книгу «Ода радости», соотносит автофикшен с интроспективным прорывом к подлинности, сопровождающим конструирование идентичности: «Я принимаю себя и все сущее и себя в этом сущем. Именно этот большой эффект автофикшена для меня очень важен. Для меня автобиография ‒ это не только автобиография: если есть исповедальный нерв, это будет не просто книга, откуда есть пошла я, это будет выворот, выпадение и встраивание себя обратно в мир» .

Далее читать здесь. Статья полностью